Как же обстояли дела с автотранспортом в Красной Армии? Плохо обстояли. На 20 июня 1941 года во всех советских вооруженных силах насчитывалось 273 тысячи автомобилей, из них 257 800 грузовиков. Причем среди грузовых машин 151 100 (или 59 %) составляли «полуторки» ГАЗ-АА и лишь 39 % – более тяжелые полноприводные машины. Из указанного числа в западных приграничных округах (но вовсе не только в войсках и у самой границы) находилось 149 300 машин или 54,6 % автопарка РККА [197] .
Таким образом, к началу войны противник превосходил нас по количеству автотранспорта как минимум в 4 раза, а по качественным характеристикам машин – еще больше. Не удивительно, что все ревизионисты старательно игнорируют вопрос об автотранспорте и обращают свое внимание исключительно на те области, в которых Красная армия имела явное численное преимущество – на танковые войска и авиацию, по которым Советский Союз якобы многократно превосходил Германию.
Действительно, если судить по численному составу ВВС сторон, только на Востоке Советский Союз имел почти двойное превосходство в авиации, по общей же численности ВВС оно являлось чуть ли не четырехкратным. Однако большую часть парка советских ВВС составляли модели, запущенные в серию в первой половине 1930-х годов, а в германских ВВС преобладали модели, производство которых началось во второй половине десятилетия. Тем не менее «ревизионисты» почему-то объявляют немецкие бипланы «Арадо» Аг.68 и «Хеншель» Hs. 123 устаревшими уже к маю 1940 года – хотя первый был на два года, а второй на год «моложе» отечественного И-16.
Увы, с самолетами новых типов (Як-1, МиГ-3, ЛаГГ-3, Ил-2, Пе-2) [198] , запущенными в производство буквально накануне войны, дело обстояло гораздо хуже. До начала войны было выпущено 2739 самолетов этих типов, но переучено на них всего 1354 летчика. При этом в строевых частях насчитывалось всего 706 таких машин, из них в западных округах – 377 [199] .
Оценивать «на пальцах» сравнительные качества и «устарелость» тех или иных самолетов достаточно тяжело. К примеру, биплан И-153, пошедший в серию в 1938 году, по своим табличным характеристикам не превосходил И-16. В целом можно лишь констатировать факт, что основная масса советских самолетов существенно уступала в скорости своим оппонентам – истребители в среднем на 100 км/ч, бомбардировщики на 50 км/ч.
Здесь нам не поможет даже стоимость продукции, ибо она исчисляется в национальной валюте, курс которой может быть искусственно завышен или занижен [200] . Но есть еще один показатель, который нельзя скомпенсировать никакими махинациями с ценой и курсом валют – это трудозатраты на производство той или иной машины, определяющие, во сколько она обошлась для страны и армии. И здесь мы откроем для себя удивительные вещи.
На 1940 год в советском авиапроме трудилось 272 600 работников, в то время как авиационная промышленность Германии насчитывала около 2 миллионов человек [201] . И при этом выпуск самолетов в СССР был выше!
Правда, существуют и другие данные. Западные историки (в частности, профессор Уильямсон Р. Мюррей) оценивают число занятых в советской авиапромышленности на 1938 год в 152 тысячи человек, а в германской – в 204 тысячи человек. Судя по всему, в данном случае термин «занятые в авиапромышленности» понимается более узко: только сами рабочие, без служащих и без учета смежных организаций. Но даже в этом случае для производства одного самолета в Германии уходило много большетрудозатрат, чем в СССР. За 1938 год в СССР было произведено 7727 самолетов, в Германии – 5235. Соответственно, немцы на постройку одной машины затрачивали труд 39 человек, мы – 20 человек.
Для проверки этих цифр обратимся к более позднему периоду. Известно, что на 1 января 1944 года в авиапромышленности СССР было занято 640 213 человек (из них собственно рабочих – всего 435 385). При этом с 1941 по 1943 год число занятых в отрасли увеличилось на 17 процентов – то есть получается, что в 1941 году в советской авиапромышленности трудилось 550 тысяч человек [202] . За весь 1943 год в СССР было произведено 34 884 самолета (из них 29 887 боевых). То есть на производство одного самолета в среднем шел труд 12,5 рабочих (или 18 человек, если учитывать сторожей, счетоводов и кладовщиков). В том же 1943 году (данные на ноябрь) в германской авиапромышленности было занято 760 300 человек [203] , при этом за год было произведено 24 807 самолетов [204] – по 31 человек на самолет.
Ларчик открывается просто. Германская комиссия, посетившая советские авиазаводы в 1940 году, отмечала их независимость от внешних поставок (т. е., отсутствие смежников), в то время как аналогичная советская комиссия, вернувшаяся из Германии, напротив, обращала внимание на широко развитую кооперацию и оценивала работу собственно авиазаводов лишь в 50–60 % общей трудоемкости самолета [205] . Это косвенно подтверждается и немецкими данными: на 1940 год стоимость выпущенных самолетов составляла 38,5 % всего производимого Германией вооружения (в 1941 году – уже 40,8 %) [206] . В СССР же доля продукции авиапрома в общей военной продукции во второй половине 30-х годов составляла около 20 %, то есть была в два раза меньше. И это при том, что даже по послевоенным западным оценкам (имевшим тенденцию к завышению военного потенциала СССР) на конец 1930-х годов по объему производства военной продукции Германия как минимум в полтора раза обгоняла СССР [207] .
Я прошу у читателя прощения за это обилие цифр и арифметических выкладок – но без них попросту невозможно понять, откуда берутся те или иные итоговые данные, что они означают и почему информация из разных источников может различаться столь существенно.
В любом случае не требуется доказывать, что советская промышленность была заведомо слабее германской как по технологическому оснащению, так и по уровню квалификации рабочей силы. Но мы видим парадокс – на выпуск одного самолета СССР тратил в 2–4 раза меньше людского труда, чем Германия. Именно труда, даже не денег; в денежном исчислении с учетом более низкого уровня зарплат в СССР разница была бы еще более впечатляющей.
Совершенно очевидно, что советские и немецкие самолеты просто бесполезно сравнивать «один к одному» – они имеют совершенно разный технический и технологический уровень. Чудес на свете не бывает, так что реальная боевая ценность советского самолета тоже была как минимум в два раза (а на самом деле – раза в три-четыре) меньше, чем у немецкой машины того же года выпуска. Отставание в качестве можно было компенсировать только количеством.
При этом даже снижением выпуска военной техники поднять технологический уровень и квалификацию рабочих было все равно невозможно – он мог расти только с наработкой опыта. Причем, в отличие от судостроения, здесь даже нельзя кивать на негативные последствия революции и гражданской войны, «изгадивших вполне приличную страну». В начале 1917 года российская авиапромышленность производила по 250 самолетов и 150 моторов в месяц (в Англии – 1000 моторов, во Франции – 1900 при вдвое большей их мощности), автомобильная – в лучшем случае собирала автомашины из иностранных запчастей и занималась бронированием импортных шасси.
А теперь перейдем к танкам, считать которые с легкой руки В. Резуна-Суворова стало крайне модным. Известно, что Советский Союз к началу войны имел то ли 23, то ли 25 тысяч танков – в действительности разница набегает за счет двух с лишним тысяч танкеток Т-27, которые к началу войны были выведены из боевого состава и использовались для обучения вождению, поэтому среди техники числились, а среди боевой – нет. Кроме того, значительную долю составляли плавающие танки Т-37А и Т-38, вооруженные лишь одним пулеметом, а также двухбашенные пулеметные Т-26 первых выпусков [208] . Всего Советский Союз имел в общей сложности около 16 тысяч пушечных танков.
В Германии к июню 1941 года имелось около 6300 танков и САУ отечественного производства, из них порядка 5 тысяч были пушечными. Причем 20-мм автоматическая пушка немецкой «двойки» на дистанции в полкилометра могла бороться с большинством советских танков старых марок – а вот 45-мм пушки советских Т-26 и БТ против большинства немецких танков на таком расстоянии были уже малоэффективны.